На строительстве атомной электростанции в Беларуси происходит одно ЧП за другим. Чего нам в итоге ждать от «стройки века» – новую техногенную катастрофу или заброшенное здание под Островцом? Разбираемся.

26 декабря при транспортировке корпуса ядерного реактора для Беларусской АЭС произошла очередная «нештатная ситуация». Как сообщил сайт БелАЭС «произошло... незначительное касание защитного металлического транспортного кожуха корпуса реактора об опору контактной сети». И конечно же «повреждений на корпусе реактора не выявлено».

Это далеко не первый инцидент на нашей «стройке века». Напомним, что 10 июля 2016 года на стройплощадке под Островцом корпус реактора уронили с высоты 2–4 метра.

Тогда лишь две недели спустя Министерство энергетики Беларуси признал, что в ночь с 9 на 10 июля одна из субподрядных организаций при перемещении корпуса реактора допустила отклонения от инструкции, из-за которых произошел перекос груза при его подъеме.

«На высоте около 4 метров (при длине изделия 11 метров) возникла неисправность подъемного крана, вследствие чего корпус оставался в подвешенном состоянии более получаса. Все это время перекос постепенно увеличивался и в результате привел к тому, что корпус реактора проскользнул по стропам и повис диагонально, соприкоснувшись с землей», – заявил представитель «Росатома».

Генподрядчик же от нештатной ситуации открещивался: мол, при такелажных работах с корпуса всего лишь стерлась краска. Руководитель управления коммуникаций «Атомстройэкспорта» назвала инцидент «обычной штатной ситуаций», которые «случаются на любом строительстве».

Что происходит на стройплощадке?

Но АЭС – это далеко не «любое строительство». Версия со стершейся краской не выдерживает никакой критики, а значит, безопасность реактора будет под угрозой, если упавший корпус не заменят, уверены специалисты по ядерной энергетике.

«Несмотря на то, что корпус очень массивный, весит более 300 тонн, он очень хрупкий. И любая деформация сделает его непригодным для использования. Поэтому, если корпус реактора на самом деле упал, то он обязательно был поврежден», — заявил в комментарии «Еврорадио» российский физик-ядерщик, участник Беларусской антиядерной кампании Андрей Ожаровский. За попытку передать антиядерную петицию в посольство России активиста депортировали из Беларуси с запретом на въезд в течение 10 лет.

Такой же точки зрения придерживается и кандидат технических наук, ликвидатор аварии на ЧАЭС Георгий Лепин.

«Корпус реактора – ответственная деталь, с ним нужно нежно обращаться. Если он упал – это конец, его больше нет. Ни о каком использовании речи быть не может. Только на переплавку отправить», — сказал профессор Лепин «Журналу».

По его словам, внутренние дефекты, которые могли образоваться в корпусе реактора, не под силу обнаружить ни одному эксперту. Но под воздействием потока нейтронов эти повреждения себя проявят – и тогда жди беды.

Специалист горько шутит, что ЧП на строительстве АЭС можно внести в Книгу рекордов Гиннесса: корпус атомного реактора уронили впервые в мире!

И беларусские власти, и российский генподрядчик должны быть заинтересованы в том, чтобы ЧП на масштабной и ответственной стройке не было. Но они происходят.

Причину можно искать в пресловутом «человеческом факторе». В Беларуси нет достойных кадров ни для строительства, ни для обслуживания АЭС. Да и откуда им взяться? Блогер Виктор Малишевский подметил, что проходной балл на специальности «Строительство тепловых и атомных электростанций» в БНТУ составляет всего 152 из 400 возможных.

Георгий Лепин убежден, что и авария на ЧАЭС случилась из-за непрофессиональных действий персонала: «Чернобыльская АЭС не сама взорвалась – ее взорвали». Шансов взорвать Беларусскую АЭС у нас несравнимо больше, заявил профессор в интервью «Журналу». Ведь в Чернобыле люди работали не первый год, а у беларусских специалистов и этого опыта нет.

«Поэтому на стройке постоянно возникают проблемы – люди безграмотные работают. Если безграмотные люди руководят и безграмотные люди выполняют работы – чем это должно закончиться? Трагедией», – делает вывод физик.

Создается ощущение, что власти Беларуси не в полной мере контролируют процесс строительства. Через две недели после инцидента на стройплощадке нам сообщают о том, что «вопросы направлены генподрядчику», то есть российской стороне. Еще позже из источников, близких к строительству, появляется информация, что принимать окончательное решение об использовании упавшего корпуса реактора будет, опять же, российская сторона. Ну а кто же станет действовать себе в ущерб?

Ситуация, когда официальные структуры государства, на территории которого строится объект, обращаются к подрядчику в другом государстве, чтобы тот объяснил, что произошло – это дикость, полагает физик Юрий Воронежцев, который в Верховном Совете СССР руководил разработкой Программы преодоления последствий Чернобыльской катастрофы.

«Трудно поверить, что в нашем государстве, где только кошки рождаются без надзора государства, бесконтрольным оказывается строительство такого сложного и опасного объекта. Напрашивается вопрос: зачем нам такая власть? – отметил Воронежцев в беседе с «Журналом». – Или они все знают и просто, как в народе говорят, «включили дурку». В любом случае, это очень тревожно».

С пуском АЭС платить за электричество будем больше

Российский физик-ядерщик Ожаровский предполагает, что изготовление нового корпуса реактора отложит пуск БелАЭС еще на три–четыре года. В этом случае нельзя исключить, что сорвавшаяся при такелаже деталь «похоронит» весь проект АЭС.

Юрий Воронежцев надеется, что станция никогда не будет запущена. Пример тому – строительство третьего энергоблока финской АЭС Олкилуото, которое ведется уже 11 лет вместо четырех. Одна из самых дорогостоящих АЭС в мире – Крымская – также осталась недостроенной. Заброшенный защитный колпак ее реактора сгодился для проведения дискотек.

Георгий Лепин уверен: беларусскую станцию также не достроят.

Впрочем, нужна ли она Беларуси на самом деле?

Ключевой аргумент сторонников строительства – энергетическая безопасность. На практике же дешевая атомная электроэнергия может оказаться мифом. Серьезных вложений требует само строительство, в ходе которого смета еще и увеличивается.

По словам профессора Лепина, атомщики называют намеренно заниженную цену, чтобы уговорить на возведение АЭС. А дальше никто не бросит стройку на полпути. В итоге каждый энергоблок (а в Островце их хотят построить два) реально может обойтись примерно в 20 млрд евро.

Вдобавок, для бесперебойной работы станции необходим горячий резерв – система, которая работает вхолостую на случай поломки даже самого мощного блока в сети. Для ядерного энергоблока нужен горячий резерв мощностью в 1200 мегаватт, и его работа – это дополнительные расходы: все «крутится», но ничего не производит. Да и построить систему горячего резерва для АЭС придется, скорее всего, с нуля.

Добавим и расходы на обслуживание АЭС после окончания срока ее службы. Атомную станцию нельзя просто закрыть на ключ или перестроить под концертный зал, как тепловую. Отслужившие АЭС ничего не производят, но еще годы на них работает персонал.

Расчеты НАН Беларуси показали, что с пуском АЭС себестоимость электроэнергии в целом по энергосистеме снизится примерно на 20%, при этом в расчетах не учитывалось повышение цен на газ. Академики запланировали себестоимость производства электроэнергии на уровне 13 центов за кВт/час в период 2025-2030 годов – против «газовых» 18 центов за кВт/час в 2025 году.

По подсчетам Георгия Лепина, если будет запущен один энергоблок, электроэнергия в Беларуси подорожает в два раза. Если добавится и второй, то платить за электричество потребители будут втридорога: «Атомная электроэнергия самая дорогая. Себестоимость ее минимум в пять раз выше, чем тепловой».

Российская «Независимая газета» также не разделяет оптимизма Академии наук Беларуси, приводя французскую статистику. В 2008 году в связи с ростом стоимости строящегося реактора во Фламанвиле (Франция) на 20% – с 3,3 до 4 млрд. евро – прогнозная стоимость электроэнергии была увеличена с 4,6 до 5,4 евроцента за кВт/час. Таким образом, недооценка стоимости электроэнергии АЭС составила примерно 40%.

Для Беларуси этот показатель можно смело увеличить, если вспомнить просочившиеся в прессу рассказы строителей о том, как воруют материалы на стройплощадке под Островцом. Остается только добавить, что в рамках тендера на строительство АЭС в Турции российская сторона озвучила и вовсе сумму в 20,79 цента за кВт/час.

Еще сотни миллионов долларов понадобятся, чтобы подать вырабатываемую мощность в систему. Придется построить новые линии электропередач, чтобы перекинуть электроэнергию из Островца в промышленные центры, добавляет Юрий Воронежцев.

Официальных данных о том, во сколько Беларуси обойдет интеграция АЭС в энергосистему страны, пока нет.

Впрочем, специалисты утверждают, что такое количество энергии Беларуси просто не нужно, а соседи из ЕС уже заявили, что не собираются ее покупать.

«Они же не будут знать, куда девать эту энергию. Уже было заявлено про электромобили, про перевод чернобыльской зоны с газа на электричество. Потратят миллиарды на линии электропередач, и лишнюю энергию перекинут из одного конца Беларуси в другой, чтобы у бабушки в деревне под Хойниками была электроплита вместо газовой?» – возмущен Воронежцев.

Конечно, имея профицит энергии, можно замахнуться на план в стиле «плюс электрификация всей страны»: железная дорога, отопление, электромобили… Только все упирается, опять же, в затраты на инфраструктуру.

Но даже если брать в расчет подобные планы, есть и более простой, дешевый и безопасный способ увеличить энергетические мощности страны – модернизацию существующих тепловых электростанций. В итоге мощность возрастет в полтора раза, и Беларуси этого хватит на много лет вперед.

Еще один вариант – использование возобновляемых источников энергии, например, ветра и солнца. Любой, кто путешествовал по Европе, видел целые поля ветряков.

Но власти Беларуси не скрывают, что решение о развитии атомной энергетики в Беларуси – политическое. Об этом было заявлено еще в 2008 году на заседании Совета безопасности. А значит, рациональные расчеты здесь значения не имеют.

Уважаемый редактор! Может, лучше про реактор?

Атомный реактор накрывают специальным бетонным колпаком для защиты от внешних воздействий – смерча, снеговой нагрузки, землетрясения, взрыва или падения маленького самолета. Реактор в Островце пока не смонтирован, но АЭС уже сейчас покрыта колпаком. Правда, не из бетона, а из молчания.

Минэнерго не скрывает, что разместить информацию о нештатной ситуации пришлось из-за многочисленных публикаций в СМИ. В итоге ответ на вопрос, почему АЭС в Беларуси строить нельзя, напрашивается сам собой: все, что ни происходит на стройплощадке, покрыто тайной. Вопрос даже не в том, «за» ядерную энергетику выступать или «против». Просто нельзя доверять строителям и властям, которые пытаются скрыть столь громкое ЧП.

Беларусы прекрасно помнят, как в 1986 году газеты бодро рапортовали о майских праздниках, но ни слова не написали о том, как спасаться от выброшенных взрывом в Чернобыле в воздух радионуклидов. Сейчас информация распространяется быстрее, но мы до сих пор не знаем, что же на самом деле случилось под Островцом, и сколько еще «нештатных ситуаций» удалось скрыть.

И если уж АЭС все равно строится, это строительство должно быть максимально прозрачным, подчеркивает Юрий Воронежцев: «Каждую неделю должны устраивать брифинги, приглашать корреспондентов, показывать, как идет стройка».

Но этого не происходит. Чтобы попасть на объект, беларусским журналистам нужно подать запрос за две недели, иностранным – и вовсе за месяц. Воронежцев вспоминает свою работу в комиссии по расследованию причин аварии на ЧАЭС: «Такое впечатление, что все повторяется: та же закрытость, то же опускание граждан до уровня полных идиотов, которые поверят в ободравшуюся краску».

Беларусы неплохо знают о событиях в мире: обсуждают военный переворот в Турции, теракты в Германии, вирус Зика и эпидемию Эболы. А что нам известно об атомной станции, до которой рукой подать?

Хочется, как пациентам Канатчиковой дачи из песни Высоцкого, напомнить тем, кто возводит колпак молчания: «Может, лучше про реактор?»

Беларусский журнал