Германия 9 ноября отмечает 30-летнюю годовщину падения Берлинской стены, положившего начало объединению страны. Хотя три десятилетия назад Берлин, а за ним и всю Германию охватило чувство эйфории, очень быстро для многих восточных немцев оно сменилось разочарованием. Сегодня даже канцлер Ангела Меркель, выросшая в ГДР, констатирует: объединение немецкого народа всё ещё не закончено. Опросы свидетельствуют, что более половины жителей восточных земель ощущают себя людьми второго сорта, а экономика бывшей ГДР отстаёт от показателей Запада. Вместе с участниками событий 1989 года News.ru вспоминает момент падения Берлинской стены и то, что последовало за ним.

Она развалилась

Когда 1989 год начинался, мало кто в Германии мог предсказать, как он закончится. 19 января руководитель ГДР Эрик Хонеккер произнёс знаменитую фразу о том, что Берлинская стена простоит ещё 50, а то и 100 лет. Но она она не дожила до конца года.

События в ГДР ускорились после того, как забурлили Польша и Венгрия. В феврале 1989-го польский профсоюз «Солидарность» добился от Коммунистической партии своей легализации и участия в июньских парламентских выборах. Они были только наполовину свободными, но «Солидарность» по результатам голосования заняла все места за исключением тех, которые полагались по квоте коммунистам. В мае были убраны приграничные укрепления между социалистической Венгрией и капиталистической Австрией.

Бывший посол Германии в России Рюдигер фон Фрич в то время работал в диппредставительстве ФРГ в Варшаве. Посетив Москву уже после ухода на пенсию, он поделился своими воспоминания о тех событиях. По его словам, данные, которые приходили в посольство, свидетельствовали: Коммунистическая партия ГДР была очень обеспокоена событиями в Польше и задумалась о том, сможет ли СССР защитить её, если пламя протестов перекинется на немецкую землю. Разговоры о возможных либеральных реформах в руководстве советского сателлита, таким образом, начались ещё до того, как в ГДР в сентябре–октябре разразились демонстрации.

Берлинская стена была построена в 1961 году, чтобы остановить массовые побеги жителей советской зоны оккупации в области, находившиеся под контролем США, Великобритании и Франции. Тем не менее на протяжении существования ГДР восточные немцы продолжали «голосовать ногами» и покидать территорию «социалистического рая». Экс-посол фон Фрич лично помог своему двоюродному брату и его друзьям перебраться на Запад. Для этого будущему дипломату пришлось освоить науку подделки документов, но спустя годы он не побоялся рассказать о нарушении закона в автобиографической книге.

Самый массовый митинг в Восточном Берлине случился 4 ноября 1989 года на Александерплац и собрал около полумиллиона человек. После него компартия решила пойти на частичные уступки и упростить выезд из ГДР. Считается, что падение Берлинской стены, хоть и очевидно неизбежное, случилось так скоро благодаря бюрократической ошибке. Официальный представитель правительства ГДР Гюнтер Шабовски не успел полностью прочитать заметки о новом законе перед регулярной пресс-конференцией 9 ноября. В результате он заявил, что частные путешествия за границу теперь будут осуществляться без предварительных условий. На вопросы ошеломлённых журналистов Шабовски неуверенно ответил: по-видимому, изменения вступают в силу немедленно. На самом деле они должны были начать действовать на следующий день с уточнением деталей процедуры подачи на выездную визу.

Толпа жителей Восточного Берлина после объявления Шабовски устремилась к стене, а пограничники, не получившие чётких приказов от руководства, предпочли не стрелять по собравшимся. Факт падения стены свершился, и руководству ГДР оставалось только признать это.

Будущая канцлер Германии Ангела Меркель в это время жила в Восточном Берлине, а известие о падении стены застало её... в сауне. Несмотря на бурю происходящих вокруг неё событий, Меркель решила не изменять своей традиции париться по четвергам. Уже после сауны она отметила историческое свершение порцией пива с друзьями, а на выходе из бара была подхвачена толпой, направлявшейся в Западный Берлин.

 

Из личного архива Ричарда Меарса

Воспоминания очевидцев

Пенсионерка Вера Пиалек, которая жила в Восточном Берлине, в беседе с News.ru поделилась: как и многих немцев, падение Берлинской стены застало её врасплох.

Всё произошло очень неожиданно. В тот день утром я поехала в ФРГ: у меня было приглашение от дяди на его день рождения. Тогда уже было больше свободы, и мы с мужем, он чех, поехали на машине. Вечером мы были в Гамбурге, сидели в ресторане и услышали по телевизору, что стены не будет. Тогда я подумала, что это невозможно, что я этого никогда не увижу. Я всю жизнь жила в Берлине, разделённом стеной. Я не могла себе представить, что это может измениться. С одной стороны, произошедшее было большой радостью, мне тогда было 34 года. С другой, в тот момент я не думала, что ГДР придёт конец. Я боялась этого, но всё же надеялась, что моя страна сохранится. Я не думала, что всё и для всех изменится. Потом мы поехали дальше, вглубь ФРГ, в Бонн и Трир. Были там 10–11 ноября. А потом к нам пришли люди и сказали: «Что вы здесь хотите? Вы нам не нужны. Идите домой». Уже тогда в ФРГ приехали три поезда, почти миллион людей с востока. Люди в ФРГ боялись, что мы тоже хотим остаться. Но мы хотели обратно. Тогда мне было очень радостно: я думала, что теперь смогу посмотреть другие страны. Я ещё не понимала, что вся моя жизнь изменится.

 

Вера Пиалек

пенсионерка, бывший специалист по подбору кадров в ГДР

Журналист Reuters Ричард Меарс подтвердил: события разворачивались с такой скоростью, что руководство информагенства, в котором он в 1989 году занимал должность стажёра, не успело переправить его в Берлин из Бонна, несмотря на его горячее желание. Попасть в город ему удалось только несколько дней спустя.

 

Затем у меня были выходные, и я сел на субботний поезд в Берлин. Для меня это был поезд в историю: я интервьюировал людей, среди них была пара средних лет, они ужинали в Кёльне и подумали «почему они не в Берлине, когда вершится история?». Сразу после ужина они пошли на вокзал и сели на поезд, несмотря на то, что днём позже им нужно было вернуться обратно. Было четыре студента из Бельгии, которые тоже решили приобщиться к происходящему. Мы приехали в воскресенье утром на станцию Потсдамер Плац в тот момент, когда её открывали: до этого работали лишь несколько пропускных пунктов. В стене были сделаны дыры, и, начиная с утра, люди стали переходить границу. Восточные немцы рыдали, им дарили цветы и подарки, когда они оказывались на территории Западной Германии. Люди шли пешком, многие были в модных для Восточной Германии «варёнках», кто-то был на костылях или в инвалидном кресле. Это был момент, в который все были едины в своём счастье. Это была, и я думаю и будет, наиболее вдохновляющая история, которую мне довелось освещать за всю жизнь.

 

Ричард Меарс

иностранный корреспондент Reuters в Бонне (1989–1991)

Главный редактор издательского дома OWC в Берлине Анде Шпангенберг рассказал News.ru, что во время падения Берлинской стены он работал журналистом в государственном новостном агентстве ГДР ADN. Как и пограничники, государственные журналисты в тот день не получили указаний от высшего руководства.

9 ноября я работал в ночную смену, пришёл в офис в 10 вечера и увидел, как все мои коллеги стали через полчаса уходить домой, потому что ничего ещё не произошло: об открытии границы было объявлено, но ничего не было завершено. Я сидел вдвоём с коллегой в офисе, когда начали появляться первые телевизионные кадры, первые фотографии людей из Восточного Берлина, пришедших в Западный. Мы поняли, что что-то случилось, но как сотрудники госагентства не могли сообщить об этом. Нам потребовался почти час и множество телефонных звонков, чтобы наконец-то дать сухую новость о том, что «тысячи жителей и гостей столицы ГДР воспользовались возможностью совершить короткий визит в западную часть города». Вот и всё. Мы старались закрыть глаза и вести себя как дети: если я чего-то не вижу, значит этого нет.

 

Анде Шпангенберг

главный редактор издательского дома OWC в Берлине

 

Из личного архива Ричарда Меарса

30 лет спустя

Меньше чем через год, 3 октября 1990 года, Германия объединилась, хотя самые оптимистичные прогнозы не могли предсказать, что это случится так скоро. Ни экономика ГДР, ни её жители не были готовы к этому. Курс обмена валют двух государств был установлен один к одному, хотя реальная ценность марки ГДР была ниже. Это привело к тому, что предприятия на востоке не смогли позволить себе выплачивать зарплаты на прежнем уровне, а их продукты, уступавшие по качеству западным, никто не хотел покупать. В итоге множеству заводов и фабрик, составлявших основу экономики индустриальной ГДР, пришлось закрыться. Люди остались без работы и начали мигрировать на запад, что только усугубляло кризис.

Официально объединение Германии закончено, — заявила канцлер Ангела Меркель незадолго до 30-летней годовщины падения стены. — Но объединение самих немцев, которое не было вполне завершено 3 октября 1990 года, не завершено и сегодня. Объединение Германии — это не законченное состояние, это непрерывный процесс.

Согласно правительственному докладу «Состояние германского объединения», выпущенному в конце сентября, средняя заработная плата на востоке составляет 86% от средней на западе, в то время как ВВП на душу населения достиг 75% от западного (в 1991 году он составлял всего 43%). По опросу газеты Die Zeit, 88% восточных немцев отметили более высокое качество товаров и услуг по сравнению с ГДР и 54% сообщили об улучшении качества жизни. Уровень безработицы в восточных землях с 18,7% в 2005 году упал до 6,4%.

Сейчас люди с востока говорят о том, что от них ничего не осталось, — добавила Вера Пиалек. — Почему? Мы жили неплохо, но нам говорят, что мы бедняжки. Сейчас слушать такое уже надоело. По моему мнению, всем было ясно: победитель определяет то, как будет дальше. В ФРГ не хотели наши фабрики, заводы, университеты, но были рады, что смогли расшириться на нашу территорию. Конечно, сейчас все (в бывшей ГДР. — News.ru) живут хорошо, они обеспечены, но признания людей и того, что они делали во времена ГДР, не было.

Подобные настроение фиксируются и в правительственных опросах: 57% восточных немцев в последнем из них отметили, что чувствуют себя людьми второго сорта, и только 38% охарактеризовали объединение как успех. Среди людей моложе сорока лет, то есть тех, кто практически не помнит жизни в ГДР или вовсе её не знал, эта доля ещё ниже — 20%.

Со временем многие восточные немцы утратили иллюзии и начали чувствовать, что их страну поглотила Западная Германия и ничего не осталось, — подтвердил журналист Ричард Меарс. — Они хотели свободы передвижения, возможно, какую-то свою политическую концепцию, которая была бы где-то посередине между Москвой и Западом, но всё было сметено.

Среди преимуществ жизни в социалистической стране респонденты, прежде всего, отмечают бесплатное образование, отсутствие безработицы, уверенность в завтрашнем дне, чувство защищённости и гордости за свою страну. Сегодняшние восточные земли меньше доверяют правительству, чем западные. Выходцы с востока действительно гораздо меньше представлены в органах государственной власти, хотя канцлером является бывшая гражданка ГДР. Отсюда большая популярность оппозиционных партий, особенно «Альтернативы для Германии», которая стабильно набирает в восточных землях больше голосов, чем в западных.